Первое сохранившееся письмо от Гамильтона к Элизабет - это записка, адресованная ей и ее подруге (с которой Гамильтон тоже дружил, как и со всей ее семьей), в общем-то, по делу, и переводится она как "я так хотел вам понравиться, что забыл, что плохо управляю каретой, так что вас покатает мой друг, а я буду страдать и печалиться".

Александр Гамильтон - Катерине Ливингстон и Элизабет Скайлер, январь-февраль 1780

Полковник Гамильтон приветствует мисс Ливингстон и мисс Скайлер. Он должен с сожалением сообщить, что в пылу стремления угодить им забыл, что он дурной колесничий и не осмелится доверить себе таких драгоценных пассажиров; хотя если бы он мог последовать своим желаниям, то подобно Фаэтону собрал бы колесницу из солнца, даже если бы его постигла такая же судьба. Полковник Тилгман вызвался добровольцем. Полковник Гамильтон не желает лишиться удовольствия присоединиться к компании; но только один из них получит честь сопровождать дам.

Александр Гамильтон - Элизабет Скайлер, март 1780
(фрагмент; разбивка на абзацы моя)

Моя милая девочка,
...Я уже дописал до этого места, когда прибыла экспресс-почта с твоей бесценной запиской под прикрытием письма от твоего опекуна. Не могу передать, какой экстаз я испытал, прочитав в нем милые излияния нежности. Душа моей Бетси говорит в каждой строчке и делает меня счастливейшим из смертных. Ты даешь мне слишком много доказательств своей любви, чтобы позволить сомневаться в ней, и будучи уверенным, что обладаю ею, я обладаю также и всем, что может дать мир. Дружище Мид в доброте своей рассказал мне, что, получив мое письмо, ты проявила все признаки радости и удалилась, спеша его прочитать. В подобных обстоятельствах лучше всего узнаются истинные чувства сердца. Твое при каждом случае свидетельствует, что полностью принадлежит мне.
Но несмотря на все то, за что я должен тебя поблагодарить и за что тебя люблю, у меня найдется для тебя толика укоризны. Я не позволяю тебе говорить, что ты не заслуживаешь моего восхищения; ты заслуживаешь всего, что я о тебе думаю, и даже больше; и поверь мне, твоя неуверенность при столь многих достоинствах непростительно очаровательна. Однако одно меня радует в этом - то, что это заставит тебя полнее раскрыть все свои лучшие качества; и ничто не приводит меня в больший восторг, как возможность помочь тебе довести их до высочайшего совершенства.
Я пишу это письмо уже гораздо дольше, чем собирался, и на полчаса опаздываю на встречу, так что должен попрощаться. Adieu, моя чаровница; заботься о себе и люби своего Гамильтона так же, как он любит тебя. Храни тебя Господь.

@темы: .hamiltrash, with inviolable fidelity, [hamletters]