Опасность единственной истории

Блоголента принесла речь нигерийской писательницы Чимаманды Адичи (Chimamanda Adichie), которая хорошо иллюстрирует идею "историй, которые мы рассказываем". Я переведу-перескажу фрагменты, которые кажутся мне наиболее ценными в этом смысле; речь сама по себе очень интересная, рекомендую англослышащим.

Я выросла в университетском кампусе в Нигерии... Я начала читать года в четыре, и читала английские и американские книги для детей. Лет в семь я начала писать: моя бедная мама была вынуждена читать мои истории, с иллюстрациями, нарисованными цветными карандашами. Я писала в точности такие же истории, какие читала. Их персонажи были белыми и голубоглазыми. Они играли на снегу. Они ели яблоки. И они много говорили о погоде - о том, как замечательно, что выглянуло солнце. Я писала об этом, несмотря на то, что никогда не выезжала из Нигерии, а в Нигерии не выпадал снег. Мы в Нигерии ели манго и никогда не говорили о погоде, потому что это было не нужно. Мои персонажи пили много имбирного пива, потому что персонажи в прочитанных мной книгах пили имбирное пиво; я никогда его не пробовала и не представляла, что это.
По-моему, это демонстрирует, насколько мы уязвимы и подвластны историям, особенно в детстве. Из-за того, что во всех прочитанных мной книгах персонажи были иностранцами, я была убеждена, что сама природа книг такова, что в них должны быть иностранцы. Все изменилось, когда я открыла для себя нигерийские книги. Их было не так много, как иностранных, и найти их было сложнее, но благодаря таким писателям, как [называет имена, не могу разобрать], мои представления о литературе принципиально изменились. Я осознала, что такие, как я - девочки с кожей цвета шоколада, с кудряшками, которые нельзя заплести в косички - могут существовать в литературе. Нигерийская литература избавила меня от единственной истории английских и американских книг.
читать дальше
Далее она рассказывает две истории. Одну - о своей семье. Они были обычной нигерийской семьей среднего класса, и нанимали прислугу; про мальчика-прислугу мама сказала Чимаманде, что его семья очень бедная, и Чимаманда испытывала к нему жалость. Потом они навестили эту семью, и оказалось, что члены семьи работают, делают красивые вещи. Но прежде Чимаманда не могла себе этого представить, потому что знала только, что семья - бедная. Это была ее единственная история о них.
Другая история - о том, как Чимаманда приехала учиться в США. Ее соседка по комнате, американка, знала, что она из Нигерии. Она удивилась, что Чимаманда так хорошо говорит по-английски - и еще больше удивилась тому, что в Нигерии официальный язык английский. Она попросила послушать "племенную музыку" - и была разочарована, когда Чимаманда достала любимый диск Мэрайи Кэри. Она полагала, что Чимаманда не умеет пользоваться плитой. Она испытывала к Чимаманде жалость, заранее - на основании той единственной истории не о Нигерии даже, а об Африке, которую она слышала.

Она рассказывает, как в университете, где она читала лекцию, один студент сказал: как плохо, что нигерийские мужчины совершают насилие над членами семьи, как персонаж ее романа. Она ответила, что недавно прочитала книгу "Американский психопат", и как плохо, что американские мужчины оказываются серийными убийцами.

Еще Чимаманда говорит о некорректных обобщениях, когда по части фактов делают вывод о целом народе, или о группе народов. Она говорит, что ей смешно, когда Африку называют страной, и когда к ней, нигерийке, обращаются за подтверждением фактов о Намибии, в которой она никогда не бывала. Она говорит, что для того, чтобы представить историю иначе, достаточно начать ее рассказывать с середины. Она говорит о власти, и о том, что власть определяет, какие истории рассказываются, как, где, кем, и сколько историй звучит. Она говорит, что истории имеют значение. Что истории могут разделять и подавлять, но могут и давать силу, и возвышать. Что они могут уничтожить достоинство человека и могут восстановить разрушенное достоинство.
Она заканчивает словами: Когда мы отрицаем единственную историю, когда мы понимаем, что не может быть единственной истории ни об одном месте, ни об одном человеке, то возвращаем себе рай.