Из-за всех переездов и прочего у меня две недели не доходили руки собрать это все из заметок по разным углам. Но все-таки.# Капризный голос короля Георга, который напоминает отключить телефоны и приглашает наслаждаться "его шоу".
# Насколько сразу с порога, без увертюры, даже без предупреждения начинается -
How does a bastard, orphan...# Зал взрывается на каждого выходящего актера, а потом появляется Гамильтон - what's your name man? - и Лину опять приходится перекрывать голосом аплодисменты.
# У Лина невероятно красивые, выразительные, глубокие глаза, и он маленький и компактный, но плотно сбитый. Он сгусток энергии с нервными движениями, который способен не двигаться, только если стоит в триумфальной позе. Он играет как живет, это убийственно.
# Пока в
Aaron Burr, Sir троица хвастается собой и вставляет шпильки в Бёрра, Александр стоит и буквально вибрирует, испуганный мальчишка, который не знает, что делать и как себя вести, а потом выпаливает свою реплику - If you stand for nothing, Burr... - и замирает, ожидая реакции. И когда получает позитивную, буквально расцветает и взрывается энергией, которую с таким трудом сдерживал.
# Бёрр в этот раз был полон сдерживаемого напряжения с самого начала, и оно копилось, смешиваясь с обидой, раздражением и недоумением, вот с этого момента, когда новичка предпочли ему, и до финала.
Продолжение...
# Флирт Гамильтона и Лоуренса очевиден. (Это не би-нокль, Лин подтверждает, что все туда положил совершенно сознательно.) Кстати, мне нравится трактовка характеров в Гамильтоне как интерпретаций сквозь призму того, как их воспринимают впоследствии, какими они отпечатались в истории, и в этом контексте непроговоренные явно, но присутствующие отношения Лоуренса и Гамильтона вполне отражают то, какими их видят историки (то видят, то не видят).
# Бицепсы Эфраима Сайкса. Нет, серьезно. Очень отвлекали.
# Очередной взрыв зала на Outgunned, Outmanned. Причем чувствуется, как зал ждет, затаился, пока ансамбль поет свою часть - и взрывается, когда танцоры расступаются.
# Кристофер Джексон. Он настолько... весомый. Занимает собой всю сцену каждый раз.
# У меня было место, с которым флиртуют мальчики в A Winter's Ball на hey hey hey
# Во время Helpless Пегги флиртует с Маллиганом, а потом с Лоуренсом, и в итоге они сбегают в кустики вдвоем. Вообще во время Helpless очень много происходит на периферии.
# Satisfied. Полностью.
# Wait for It. Я очень надеюсь, что Тони за главную роль достанется Лесли.
# К началу Stay Alive я осознала, что делает этот мюзикл: он каждой композицией доводит тебя до пика эмоций, соответствующих этой партии, и с этого пика, не давая выдохнуть, толкает в следующую партию, следующую эмоцию, совсем другую. Постоянный накал, разные оттенки.
# В дуэли с Ли, после выстрела, Гамильтон ловит Лоуренса в объятия и утирает лицо дрожащими пальцами. И потом задвигает его за себя, когда выходит разгневанный Вашингтон.
# Когда Гамильтон возвращается к Элайзе в That Would Be Enough, он расстроен и обижен и сердится, но при этом - и это верно для всего мюзикла - он не перестает относиться к ней с бесконечной нежностью и почтением. Ему трудно примирить свою обиду с этими куда более глубокими чувствами, и все становится еще сложнее, когда он узнает о беременности, но Элайза для него ни на секунду не перестает быть best of wives and best of women.
# Полное нежного растерянного восторга лицо Александра в конце Dear Theodosia, и он смотрит в будущее, а из глубины сцены медленно выступает Элайза с письмом о смерти Лоуренса, с помертвевшим лицом - Филиппа Соо умеет делать мертвое, каменное лицо в то же время полным самых разных эмоций - и мы уже понимаем то, что Александр ещё не знает.
# Как Александр не может до конца принять свою скорбь и боль, и вместо этого прямо из неверия в произошедшее уходит в работу - I have so much to do - и буквально застегивает свою боль внутри, надевая зелёный сюртук. Пока Берр открывает Non-stop, у Александра отсутствующее лицо и полные боли глаза, и он "включается" только в суде, более сердитый и острый, чем раньше.
# Во время сцены в суде успела отвлечься на двух флиртующих девушек в ансамбле.
# Treasure or State - Гамильтон поет это себе под нос, и смотрит в сторону зала, а не на Вашингтона, как будто подгоняет его про себя - ну же, ну же, хватит разглагольствовать, treasure or state? - и наконец взрывается.
# Кстати, во время спектакля перед глазами то и дело мелькают кудряшки Алекса Лакамойра, видимые над дирижерской точкой. Внутри у него сбоку пришпилена десятка, а на клавиатуре нарисованный кем-то на post-it шарж на него же. Ему Джефферсон вручает последний листок в The Reynolds Pamphlet.
# После антракта все стартует еще более внезапно: гаснут огни, и - Seventeen. Se- se- seventeen...
# Когда появляется Джефферсон, Гамильтон подрезает Вашингтона и пожимает ему руку уже с ехидной ухмылочкой, и когда Вашингтон к нему поворачивается, мол, не наглей, он делает жест типа "а я чо, я ничего". Паршивец.
# В Cabinet Battle #1 Вашингтон требует реакции от зала - are you ready for the cabinet meeting?
# Рамос-Филипп очарователен и капризничает, когда мама учит его играть, дуется и делает явно из-под палки.
# У Джасмин совершенно невероятный голос? вибрирующий из груди. Такому голосу нельзя сказать нет. Хоть на еже.
# К этому моменту Бёрр - комок злости, раздражения и горечи, с жесткой улыбкой. We both know what we know...
# К Hurricane у Лина подсел голос, но это звучало совершенно правильно - словно он срывается, уходя в пике своего падения.
# Давид Диггз в начале второго акта повредил ногу и весь акт очень сильно хромал и старался опираться на мебель. Что ничему не мешало. Он источает харизму во все стороны.
# Тэйн Джасперсон просто огонь. Оттягивает на себя внимание невероятно. (И умудрялся флиртовать с Бёрром в начале дуэли, зараза.)
# Иии мы выходим на финишную прямую, где каждая композиция так или иначе разбивает сердце. Burn, Blow Us All Away (потому что мы знаем, чем это заканчивается), Stay Alive Reprise, It's Quiet Uptown, выдох на The Election of 1800 (до конца, до решения Гамильтона, до выражения лица Бёрра) - и дуэль.
# Никогда не перестану поражаться тому, как Филиппа делает долгие тянущиеся ноты в Burn настолько богатыми и завораживающими.
# Филипп очаровательный паршивец, похожий на папу наглостью, но без тщательно скрываемой - и все равно очевидной - неуверенности в себе.
# В Stay Alive (Reprise) Александр поглядывает на Элайзу, ища одновременно прощения и поддержки, и не находит, и это разбивает сердце.
# Как Элайза и Филипп считают по-французски, а в фоне бьётся сердечный ритм. И замолкает.
# Мертвые и на грани слез глаза Лина в It's Quiet Uptown. Пустое и в то же время полное боли лицо Элайзы. И - forgiveness - боль в лицах обоих лишь немного смягчается.
# Невероятная и невыносимая надежда на лице Бёрра, ожидающего вердикта Гамильтона. И то, как он ломается у тебя на глазах - и почти в ту же секунду собирается снова, надевает маску на обломки амбиций и держит ее, держит жесткую искусственную улыбку через финал Election и через все Your Obedient Servant, даже когда ансамбль приносит ему письмо Гамильтона - страница за страницей за страницей, и последняя страница с кокетливым жестом.
# Маска слетает на One Two Three Four. Теперь перед нами одновременно разгневанный и растерянный и испуганный Бёрр-тогда - и Бёрр-рассказчик, так до конца и не переживший свое прошлое.
# Хотя я знаю мюзикл наизусть и с раскадровкой, выстрел в дуэли все равно внезапен и прямо в сердце. В обеих дуэлях второго акта.
# В финале The World Was Wide Enough Лесли стоит прямо перед/надо мной, глядя в пустоту. У него все еще жесткие губы, выталкивающие слова. И по щекам текут медленные слезы. Это самый запомнившийся момент в мюзикле, словно выжженная в памяти картинка.
# После этого мне казалось, что чувствовать уже нечего. Честно говоря, я не особенно обращала внимание на начало Who Lives, Who Dies... Пока не вышла Элайза. И вот тут - к моему изумлению - оказалось, что эмоции еще есть. И они вскипают, все испытанное за спектакль, медленно и незаметно и оглушительно, и потом - The orphanage. И все.